Сообщений в теме: 4

[Sybarit]

Самый странный тормали

- Кровь для кровавого Бога! Черепа для Трона из Черепов!
Как и положено молодому воину, что было сил прокричав древнейшую ритуальную фразу всех тех, кому «повезло» родиться под кровавой велидской звездой, фразу настолько старую, что даже легенд об ее возникновении не сохранилось, Борзинг’О’Шиил’Ваалуриваардаал опустил вскинутую в таком же древнем жесте правую верхнюю руку, тут же сложив все четыре хватательные конечности особым образом, прикрывая жизненно важные места своего организма, приняв тем самым позу готовности к бою, предписанную уставом для общения со старшими в воинской иерархии особями.
Вместе с ним своими криками плац огласили и несколько тысяч других таких же неудачников, отобранных для предстоящей ежегодной ритуальной бойни от славного клана под громким названием «Рваное ухо». В этом году новикам «рвачей», как тех за глаза называли, предстояло сражаться плечом к плечу с «Пожирателями печени» и «Лигой отрубленных пальцев», против других таких же клановых подразделений, с подобными, не менее дурацкими названиями.
  «Одни только «Смердячие пасти» чего стоят… Но - «дань традициям», а как же… Небось, когда тысячи больших циклов назад предки этих двуногих маартышей сражались друг с другом, буквально перегрызая друг дружке глотки, какой-нибудь недобиток прозвал так покушавшегося на него основателя этого клана, и вот тебе уже готовое название, получите и распишитесь, и традиция как раз подходящая - ведь «прозвище, которое дал тебе твой враг, самое дорогое, что может быть у велида,… эх…», - такие невеселые мысли бродили в голове у Борзинга, пока стоящий на трибуне, расположенной перед плацем, глава клана распинался о величии расы и необходимости «орошать клановое древо кровью настоящих воинов», которыми они, несомненно, и станут после предстоящего ритуального действа, ну, те, кто выживет, конечно…
Стоящие с ним в одном строю соклановцы конечно же не считали себя неудачниками, отобранными на убой, они с благоговением внимали своему предводителю, призывающему их к ратным подвигам. Еще бы, ведь к этому дню они готовились всю свою недолгую жизнь, с самой первой младенческой казармы мечтая стать полноправными воинами, и войти тем самым в кастовую элиту планеты. Так что, узнай кто-нибудь из них, какие странные мысли бродят у их «товарища» в голове, Борзинга определенно не ждало бы ничего хорошего. Труса тут даже в жертву приносить бы не стали, кому он нужен-то? Уж точно не Кровавому Богу. Отдали бы на тренировки по болевой физиологии малолеткам из ясельных групп, и всего-то делов…
Да он и сам это прекрасно понимал, и уж никак не собирался с кем-либо делиться своими мыслями - такие настроения являлись чем-то чуждым и  противоестественным для настоящих велидов. Но вот шпиону-тормали они были в самый раз. И шпиону, надо сказать, весьма посредственному, раз тот все же умудрился на первом же самостоятельном выходе попасть в самую что ни на есть настоящую «мясную группу», как подобные ритуальные отряды называли в Шпионском Центре на его родной Ваал’Тормаль.
Вообще, Борзинг с детства был довольно невезучим ребенком, чего только стоит сам факт его рождения в одном из трех шпионских кланов тормали, которые издревле почитали за благодетель одну лишь торговлю? Конечно, по большей части все необходимое их народу обычно просто покупалось, ибо, с момента присоединения к Звездной Федерации, серьезных проблем с финансами тормали никогда не испытывали. Однако никакой, хоть сколько-нибудь развитый социум, не сможет ограничиться одним единственным видом деятельности - вот так и в их обществе появились свои «отверженные»: рабочие, фермеры, ученые, воины и прочая обслуга. Ну и шпионы пополнили этот печальный список, куда же без них…  
Нет, на государственном уровне, конечно же, пропагандировалось «равенство и братство», но что значат все эти слова и отмены якобы морально устаревших правовых норм, вроде раздельного проживания и прочее, когда ни одна, даже самая паршивая самка, из «чистых» кланов, никогда на тебя и не посмотрит, не говоря уж о чем-то большем. В свое время Борзингу пришлось убедиться в этом и на собственном горьком опыте, тогда, облитый презрением и осмеянный той, которой он решил открыть свои чувства, молодой тормали окончательно осознал, насколько велика пропасть между ними…
Меж тем, пока он мысленно предавался самобичеванию, сетуя на злодейку судьбу, торжественная речь кланового лидера потихоньку приблизилась к своему концу. В последний раз проорав древний клич, молодая поросль велидской расы направилась на взлетное поле, чтобы погрузиться там в планетарные транспортники и отправиться на Остров Боя, где одни из них докажут свое право на существование, а другие будут навечно вычеркнуты из отрядных списков.
Вместе со всеми в коптер погрузился и Борзинг, при этом он умудрился споткнуться и едва не упал с высокой корабельной аппарели, но был вовремя поддержан молодой самочкой, которая громко пошутила по поводу неуклюжести этого самца, отвесила шлепок по задней спинной части его тела, и, под смех остальных новиков, толкнула его внутрь пассажирского трюма, зайдя за ним следом. Так получилось, что места их так же оказались рядом, и всю дорогу ему пришлось выслушивать ее речи о том, сколько эта воительница добудет ушей своих врагов и как она потом наделает из них украшений на праздник Последнего Урожая. К тому же от нее исходил такой приятный и волнующий запах, так похожий на запах самки тормали в период размножения, что он с удивлением заметил за собой то, что его начинает тянуть к этой велидке со странным прозвищем Болтливая Ракушка. «Чтоб мне жить на одну зарплату, напишешь потом о таком в отчете - засмеют ведь, - подумал Борзинг, и тут же поправил сам себя, - …Хотя никакой развединформации кому-либо передать я теперь, похоже, уже и не смогу…»
Возможности сбежать и подать условный сигнал о срочной эвакуации у него так и не появилось с того самого злосчастного момента, когда по какой-то бюрократической ошибке молодого велида, отчисленного с одного из клановых тренировочных лагерей, вместо крупной тыловой базы, куда тот должен был попасть по распределению, как непригодный для воинской стези, отправили в пункт сбора ритуальной армии. «Хотя, это даже бюрократической ошибкой назвать нельзя, ну какая тут бюрократия? Смех один, да и только, не то, что дома… Наверняка какой-нибудь отставной вояка, которому не повезло умереть на поле боя, при распределении отбракованного курсанта просто ткнул пальцем куда-то не туда в мониторе, с пьяных глаз, не иначе…»
Внедрение было хорошо залегендировано и прошло практически идеально, велида по прозвищу Глупарь, которого выгнали из воинского тренировочного лагеря по причине непроходимой тупости и неспособности справиться даже со стандартным пехотным лучеметом, аккуратно перехватили по дороге к месту назначения, и заменили на прошедшего расовое изменение Борзинга. Шпионские биотехнологии, приобретенные у астоксов, сработали как всегда безупречно, ну а с новым телом он освоился довольно быстро, как-никак двенадцать полных циклов обучения в Шпионском Центре - для понимающих это многое значит… Ну а потом, очевидно, опять сработала эта его «аура невезения», в очередной, и, скорее всего, в последний раз он получил подножку от судьбы, и, на этот раз, скорее всего - фатальную, так как шансов выжить в намечающейся бойне у не обладающей особыми воинскими талантами овцы в волчьей шкуре практически не было.
По прибытию к месту назначения, их выгрузили и разбили на стандартные отряды, назначив командиров, отобранных по каким-то соображениям из их же числа, а затем провели в арсенал, где радостно переговаривающийся молодняк выбирал себе оружие и экипировку - кому что больше нравилось. А выбор действительно был довольно большой, хотя и ограниченный по правилам Ритуальной Войны холодным и простейшим метательным арсеналом.
Борзинг подобрал себе там неплохую защиту, состоящую из кольчужного облачения, с нашитыми в самых уязвимых местах металлическими пластинами. Из вооружения он отобрал себе пару пырялок для нижних конечностей - небольшого размер стандартные Сестры Боли, а главным оружием предпочел взять Транкийский метатель, тот хоть и требовал немалой силы для своего взведения и выносливости для того, чтобы таскать с собой необходимый боезапас стальных шариков, но с ним еще были какие-то шансы выжить, в ближнем же бою, как он считал, их у него и вовсе не было.
- Волей Кровавого Бога, старшие над всеми нами поставили меня старшим над вами. Будете ли вы меня слушать так же, как их? Будете ли вы мне подчиняться и беспрекословно выполнять все мои приказы?
Задав этот ритуальный вопрос, и услышав в ответ такой же стандартный положительный отзыв, одновременно выкрикнутый всем отрядом, назначенный командир подразделения разбил его на отделения, скомплектовав их в соответствии с индивидуальным выбором каждым из бойцов оружия и снаряжения. Наверное, было бы правильно сделать все наоборот, подобрав амуницию централизовано под задачи отряда, но в Ритуальной Войне эти соображения значили мало, а вот традиции – совсем наоборот. «Выбор первого оружия является важным шагом в становлении воина» - и плевать на целесообразность, и вот уже кое-как скомплектованное подразделение отправляется вперед, навстречу своему противнику.
Волей случая знакомая самка оказалась в его отделении, хотя Борзингу и показалось на мгновение, что та его почему-то преследует и даже специально встала к нему поближе при распределении. Но, подумав немного, он отбросил от себя эти сомнения, так быстро его было не вычислить, велидская контрразведка была хороша, но и переоценивать ее не стоило.
Ракушка выбрала себе в качестве основного инструмента войны длинное копье и круглый щит, так что ту определили в ближнюю защиту лучников и других обладателей метательного оружия. Всю последующую дорогу ему опять пришлось слушать ее словоизлияния, но, впрочем, как и все велиды, дело свое она знала, и, когда надо было, умела молчать, да и, несмотря на всю свою показную несерьезность, всегда была на стороже и готова к стычке.
В первом бою Борзинг поучаствовал чисто символически, ничего толком не успев понять и разглядеть. Их стрелковое отделение несло охрану  в арьергарде растянувшейся отрядной колонны, и обстрелявший ее головную часть диверсионный отряд вражеских кланов он даже не видел, лишь вместе со всеми из за спин выдвинувшегося вперед прикрытия выпустив пару метательных снарядов в сторону кустов, за которыми те прятались, но, как выяснилось позже, никто из них так ни в кого и не попал - ни трупов, ни следов крови или волочения тел противник на месте своей засады не оставил.
А вот у них как раз-таки появились первые погибшие товарищи, и, проходя мимо окровавленных и остывающих тел, он еле сдерживал предательскую дрожь в коленках, не зная толком, чего сейчас боится больше – возможности получить стрелу из леса, или того, что его состояние заметят товарищи, особенно ему почему-то не хотелось, чтобы это поняла его новая назойливая знакомая. Но та, как и все остальные, была слишком возбуждена первым боем, чтобы что-то подобное заметить, даже легко раненые велиды, которых перевязывали на обочине дороги, и те радовались первому кровопролитию в этой войне, пусть даже эта кровь и была их собственной.
Всего в этой стычке отряд потерял четверых воинов, трое пали жертвой засады противника, еще одного тяжелораненого пришлось добить им самим, чтобы тот не обременял собою товарищей. Вернувшаяся погоня, отправленная по следам противника, прибыла ни с чем, диверсантов догнать не удалось, и вскоре немного поредевший отряд уже продолжил свой путь по кровавым дорогам Великой Ритуальной Войны.
Первого своего врага он убил уже через пару малых циклов, тогда же была и первая ночь, когда Ракушка пришла в его палатку. В тот раз они столкнулись с двумя отрядами противника, и их спасло только то, что до этой встречи вражеские клановые отряды уже кто-то успел хорошо потрепать, а так же то, что собственная разведка, высланная вперед, обнаружила тех первыми, сумев при этом самой остаться незамеченными, так что преимущество внезапности в этот раз было на их стороне.
Борзинг стрелял в ненавистные ему в тот момент фигуры противника, как-то разом забыв все свои размышления о бессмысленности подобных войн в частности, да и всех войн вообще. Тогда его, как и остальных велидов, захватил азарт сражения, он посылал во врага смертельные снаряды, раз за разом с натугой взводя и перезаряжая свое оружие. В какой-то момент сражение сместилось опасно близко к лучникам, и в бой пришлось вступить отряду прикрытия, в котором состояла его знакомая самочка. Она с рыком проткнула в длинном выпаде своего противника копьем, которое затем пришлось бросить, потому что то застряло у молодого велида в позвоночнике, и, метнув щит в морду другому бойцу, на мгновение его ошеломив, прыгнула на того, вцепившись клыками ему в шею, тут же принявшись остервенело рвать ее, брызгая во все стороны кровью и ошметками плоти и не замечая больше ничего вокруг, так что подкрадывающегося к ней сзади врага пришлось бить именно Борзингу.
Он не успевал перезарядиться, поэтому отпустил и перекинул за спину метатель, который остался висеть сзади на ремне, достал пырялки и прыгнул на уже изготовившегося проткнуть самку мечом противника, с размаха вонзив заточенные полоски стали тому куда-то в район обоих сердец. Второй раз бить не пришлось, враг сразу обмяк и больше не подавал признаков жизни, Ракушка к тому времени также расправилась со своим противником, и, поднявшись с трупа и скаля окровавленную, но очень довольную мордочку, признательно потерлась о его плечо своим носом, как бы благодаря его за спасение.
В дальнейшем сражении они практически не участвовали, противник, понесший большие потери, сдаваться не собирался, а отступить вовремя с поля боя не смог, так что остатки вражеских отрядов быстренько окружили и перебили всех до единого. Закончив с осмотром местности, уборкой трупов и помощью раненым, которая для тех чаще всего заключалась в последнем Ударе Храброго Сердца, отправлявшего их прямиком на встречу к Кровавому Богу, уклонившийся в этот раз от такой почетной обязанности Борзинг разбил свою палатку рядом с другими походными пристанищами своего отделения. Так как даже у двужильных велидов после трудного перехода и сражения сил на что-то еще уже просто не было, и дежурных поваров освободили от приготовления горячей пищи, то по части перекуса был только сухпаек, которого он немного и пожевал.
Но, как выяснилось вскоре, с мнением об отсутствии каких-либо сил у одного конкретного представителя их небольшого войска, была категорически не согласна знакомая назойливая самочка, заявившаяся после ужина к нему в палатку. Он, в общем-то, уже морально готов был к чему-то подобному, так что воспринял этот визит правильно и совершенно нормально. Ну а утренние смешки и подколки товарищей, полночи слушавших визги и взрыкивания из его палатки, даже показались ему вполне себе забавными, никакой неловкости от случившегося он не испытывал. «Похоже, я потихоньку становлюсь настоящим велидом, скоро совсем забуду, кто я и откуда, если, конечно, меня раньше не убьют», - с усмешкой подумал он, поправляя снаряжение.
Дальнейшее время, проведенное на этой войне, слилось для него в один сплошной клубок битв и долгих утомительных переходов. Ракушка теперь практически каждую ночь проводила в его палатке, и, хотя частенько сил у них на что-либо совсем не оставалось, она все равно приходила к нему и пристраивалась рядом, прижимаясь к его спине своим теплым боком с нежной шерсткой и засыпая.
В одном из последующих сражений Борзингу повредили ногу, и подруге пришлось поддерживать его, помогая идти, чтобы он не стал обузой отряду. В другом уже ей прилетел скользящий удар палицей по голове, и тут ему пришлось тащить самку на себе до самого лагеря, в котором по два-три малых небесных цикла отлеживались легкораненые бойцы, и где незадолго до этого побывал и он сам. Надо сказать, что они были далеко не единственной парочкой в их отряде, да и просто свободных самок среди будущих воинов хватало, ну а стрессы войны за отсутствием расслабляющей химии снимать можно было и другим приятным способом, которым все и пользовались.
Со временем у Борзинга все же появилась надежда пережить эту кровавую вакханалию, Ритуальная Война близилась к своему завершению, а он был все еще жив, и даже поднабрался кое-какого боевого опыта и уверенности в собственных силах, однако, его «невезучая аура», по-видимому, опять дала о себе знать. Когда их отряд в очередной раз встал на ночевку, расположившись на подходящей лесной поляне, ночью на них, неожиданно для всех, налетел противник, судя по всему просчитавший их перемещения и приготовивший засаду рядом с эти местом.
Нижними конечностями Борзинг волочил не подающую признаков жизни Ракушку, первой выскочившую на шум и напоровшуюся на чей-то меч, пронзивший ее насквозь. Вытащившего свое оружие из тела его самки и собравшегося повторить удар снес уже он сам, яростно прыгнув на него, повалив того на землю и впившись зубами в его неосмотрительно открытое горло. Рывок – и горячая кровь брызнула из разодранной глотки ненавистного врага, попадая ему в рот и заставив Борзинга невольно ее глотнуть. Покончив с противником, он схватил за кольчужный воротник раненую подругу и поволок ее в лес, надеясь, что та все еще жива - времени проверить так ли это на самом деле у него попросту не было.
  Вокруг стоял невообразимый шум, в котором смешались предсмертные стоны и крики своих и врагов, рычание, визг и звон стали. В сполохах костра было хорошо видно, что нападавшие сновали уже по всему лагерю, вырезая застигнутых врасплох бойцов его отряда. Еще дважды по пути ему пришлось вступить в бой, отделавшись, к счастью, всего лишь длинным порезом на боку и одной из пырялок, брошенной в отчаянной, но, к его удивлению, оказавшийся вполне успешной попытке сбить выстрел вражеского лучника, отпустившего свое оружие и с воем схватившегося руками за располосованное острой сталью лицо.
Через какое-то время Борзинг удалился в лес так далеко, что шума битвы стало практически не слышно, да, скорее всего, там и шуметь-то уже было практически некому, и сейчас в их бывшем лагере раздаются одни лишь крики немногочисленных, после такой яростной резни, раненых и победный клич нападавших.
Наконец-то он мог осмотреть Ракушку и заняться ее ранами, та, слава Кровавому Богу, оказалась жива, правда пульс ее еле прощупывался, но он все же был, она дышала, а значит - шансы есть. Велиды, все как один проходящие специально отобранные для будущих воинов мутации, находясь еще в лоне матери - очень живучие существа, и, если не умирают от ран во время или сразу после боя, обычно выживают и регенерируют с бешеной скоростью даже самые страшные ранения.
Как мог, обработав раны и перевязав торс своей самки, Борзинг поднял ее на руки и направился в глубь леса, подальше от места прошедшей битвы и возможных преследователей. Конечно, вряд ли кто-то кинется за ними в темноте, а к утру он будет уже далеко отсюда, но, все-равно, до самого рассвета его не покидало чувство тревоги. К тому же его очень беспокоило практически полное отсутствие оружия, ведь метатель остался в палатке, доставшись трофеем победителям, ну а единственная пырялка станет слабым аргументом в случае возможной стычки с врагом.
Утром, остановившись под развесистой кроной какого-то дерева, он наломал веток для себя и Ракушки, поудобнее устроил ее, все еще не подающие признаков сознания тело, и сам прилег рядом с ней. Ближе к вечеру Борзинг попытался напоить раненую самку из своей фляжки, и та рефлекторно сделала пару глотков, что было хорошим признаком - это означало, что кризис преодолен, и скоро она пойдет на поправку.
Через два малых цикла такого его блуждания по лесу, он, наконец-то, вышел к лагерю союзных войск, где Ракушке оказали более серьезную медицинскую помощь. Пришлось, конечно, немного поскандалить и поскалить клыки, но удалось отстоять ее от великой чести принять Удар Храброго Сердца, и в итоге все решилось благополучно, а на следующее утро его самка уже пришла в себя, хотя и была еще очень слабой. Она практически все время спала, а в перерывах между сном он кормил ее нарезкой из свежей печени, считавшейся лучшим средством для регенерации, которую самолично добыл в тот же день, поучаствовав в мелкой стычке с небольшим вражеским патрулем.
Да, ему опять пришлось вступить в новый отряд, который нуждался в пополнении численности, никто бы и не понял другого его поведения: самка пристроена, сам не ранен – поэтому получай новый метатель и вставай в строй. Надо сказать, с удивлением для себя он обнаружил, что привык к такому порядку вещей, по крайней мере, с оружием в руках он чувствует себя гораздо увереннее, да и та охота на вражеский отряд, в которой он добыл свежую печень для самки, ему вроде как даже понравилась, понравился этот азарт и вид хрипящего в предсмертных судорогах противника. А еще опять остро захотелось ощутить на губах вкус вражеской крови, совсем как в ту ночь в лагере, когда он перегрыз глотку тому новику из клана соперников…
   На пятую ночь его пребывания в лагере, небо озарила яркая вспышка, значения которой он осознал не сразу, настолько уже привык и адаптировался к военной рутине, но вскоре вспышка повторилась снова, затем еще и еще раз. Бывшие новики, а теперь уже полноправные воины, элита велидской расы, повылезавшие из своих палаток, сначала  завороженно смотрели в ночное небо, затем, сперва в одном, затем в другом месте раздался победный клич, который тут же подхватили десятки, сотни и тысячи глоток. Ракушка, незаметно подошедшая к Борзингу сзади, обняла его, и так они и стояли, улыбаясь и глядя в ночное небо, озаряемое вспышками с орбитальной станции. А над лагерем разносился разноголосый вой победителей, тех, кто прошел испытание, сражался и выжил в этой бойне – а это значит, что ежегодная Великая Ритуальная Война закончена.
С утра прямо в расположении приземлились несколько транспортников, сборы были недолгими, и, как только все погрузились, пассажирские коптеры взмыли в небо, увозя с Острова Боли остатки клановых отрядов. Война закончилась, и в одном транспорте могли вполне мирно лететь те, кто вчера, встретив друг друга, непременно бы попытались выпустить соперникам кишки, но это было вчера, а теперь они лишь хвастались количеством добытых ушей и вовсю расписывали свои подвиги, и совсем неважно было, кому эти уши принадлежали ранее.
Устроив Ракушку долечиваться в полноценном военном госпитале, Борзинг, наконец-то, смог отлучиться из расположения. Вся база праздновала, и никому не было дела до того, куда это он направился на быстром курьерском флаере. Ну а что, полноправный воин – кастовая элита, мало ли какие у него могут быть дела за периметром. Так что до закладки с гиперпространственным передатчиком он добрался быстро и с комфортом.
Когда плазменная мина, позаимствованная в арсенале, вспухла ослепляющим шаром, оставив после себя лишь пышущую жаром яму с расплавленной землей, на бывшего шпиона-тормали накатил приступ какого-то истерического смеха, словно напряжение всех последних циклов разом прорвалось наружу в виде этого безудержного веселья. Отсмеявшись и поднявшись с земли, Борзинг направился обратно к флаеру, чтобы навсегда улететь туда, где никто не посмотрит на него с презрением, просто по тому, что убивать он умеет гораздо лучше, чем вести торговлю, туда, где он будет праздновать вместе со своими боевыми товарищами переход в кастовую элиту планеты, праздновать свое становление настоящим воином. Туда, наконец, где осталась и ждет его возвращения самка, за эти циклы ставшая ему такой дорогой.
Перед тем, как забраться в кабину, он в последний раз бросил взгляд в сторону оплавленной ямы, оставшейся от схрона со спецоборудованием, а затем, подчиняясь накатившему вдруг желанию, вскинул вверх правую руку и, что было сил, проорал в небеса:
- Кровь для кровавого Бога! Черепа для Трона из Черепов!
_______________________________________________________________________________________________
Все события и герои вымышлены. Любые совпадения с реальными личностями случайны.
Рассказ на конкурс. http://forum.starfed...ir-pisatelei-1/
Прочитавшим полностью спасибо за терпение, если понравилось - ставьте лайки, если нет - тоже можете ставить

[Sienna Ipharra]

Аватар?

[Sybarit]

Ну, все уже придумано до нас. А сюжетов существует всего ничего, по разным данным от 4 до 36

[RobZing]

)))))))) Вот ведь фантазия у тебя, Sybarit. Очень даже... Читать было интересно. И изложение хорошее. Мне понравилось. Поставил, конечно, +))))

[Sybarit]

Ссылка на первый рассказ, написанный для конкурса
http://forum.starfed...sskaz-mamochka/